Содержание
Николай Ясиновский
Николай Николааевич Ясиновский — советский, российский культурист, мастер спорта международного класса.
Биография
Родился в г. Воркута в 1962 году. В 1990 году выезжает на показательные выступления в США, где получает предложение о смене места жительства. В этом же году эмигрирует в США. Работает в спортклубе в г. Спокан, активно тренируется. Участвует в любительских соревнованиях. К участию в профессиональных чемпионатах не допускается ввиду отсутствия гражданства США. Уходит из профессионального спорта, зарабатывая в других отраслях. В США был осуждён на 1,5 года лишения свободы за торговлю анаболиками. В 1997 году после выхода на свободу депортирован в Россию.
В 2009 году выходит книга Николая Ясиновского – "Железная Правда "Русского Кошмара". Часть 1". В ней Николай рассказывает о своей прошлой жизни, делится с читателем разными мыслями.
Интервью с журналом Геркулес
Источник - журнал Геркулес № 5 2010 г.
Сейчас, когда российские культуристы регулярно участвуют в крупнейших профи-турнирах за океаном, включая легендарную «Олимпию», даже сложно представить, что когда-то все это было несбыточной мечтой. Но нашелся человек, который первым «прорубил окно в Америку» и во весь голос заставил говорить о себе на западе. Он на равных бился с американскими звездами бодибилдинга, за что заслужил уважительное прозвище «Русский Кошмар». Его звали Николай Ясиновский.
С тех пор много воды утекло. Случилось много событий. Николай вернулся на родину и написал книгу «Железная правда Русского Кошмара». На Кубке Москвы по бодибилдингу состоялась презентация книги, и мы не упустили случая побеседовать с Николаем.
Геркулесъ: Николай, как родилась идея написать книгу, которую ты сегодня представляешь?
Николай Ясиновский: Сегодня у меня великий день — выпуск книги, которую хотел выпустить еще три года назад. Но так сложились обстоятельства, что никак не получалось это сделать. То кризис, то еще что-нибудь. А книга эта была выстрадана долгими годами. Идея написать ее появилась еще в Америке. Люди говорили мне: «Николай, тебе нужно написать книгу о себе. Тогда я думал: «А кто я такой, чтобы писать книги о себе?» Потом, когда приехал в Россию, многие люди здесь об этом же говорили. Но появилась она только сейчас. Наверное, всему свое время. В «Железной правде Русского Кошмара» я, по большей части, рассказываю не о себе, а о том, с чем я столкнулся в жизни, в мире спорта. Эта книга включает в себя не только спорт как таковой, но и много политики и истории, которой я увлекался с детства и до сих пор увлекаюсь. Политика всегда была связана со спортом. Поэтому я думаю, что книга понравится читателю, будет интересна. Надеюсь, скоро будет готова вторая часть. А в планах выпустить третью книгу. Тираж мы сделали небольшой, пока 3 тысячи экземпляров. Но у меня уже заказов на 3 тысячи. И если так дело пойдет и дальше, тираж будет увеличен.
ГЪ: Кто-то помогал тебе в работе над книгой?
Н.Я.: Конечно. Мне посчастливилось найти хороших редакторов, которые исправляли мои стилистические ошибки. Мне также оказали финансовую помощь в издании книги. И уверен, что и впредь мы будем работать как одна команда.
ГЪ: Читателям наверняка захочется поподробнее узнать, о чем же все-таки первая часть...
Н.Я.: Книга носит несколько скандальный характер. В первой части, например, я пишу о том, почему в России фитнес никогда не будет развит так, как в США. У нас культуризм не будет развит, во-первых, потому что его ассоциируют здесь со стероидами, а стероиды считаются вредными для здоровья. Во-вторых, у нас так не развит как у них культ здорового мускулистого мужского тела. В третьих, у нас не любят вкладываться в рекламу. В четвертых, у нас работают в фитнесе непрофессионалы. Владельцы фитнес-клубов у нас никогда в жизни спортом не занимались. И даже физкультурой. Они просто вложили в фитнес заработанные в 90-е годы деньги. Эти люди понаоткрывали клубов, понанимали каких-то менеджеров, установили там свои порядки. Если бы у нас фитнес-клубов было столько, сколько в Америке, кто-то о чем-то стал бы задумываться. А когда от одного клуба до другого 15 км даже в Москве, не нужно заниматься рекламой, потому что клубы и так неизбежно заполнятся. И все, о чем я пишу, основано на фактах, с которыми мне довелось столкнуться лично. У меня есть глава, посвященная сравнению Америки и России. Я пишу, чем плоха Америка и чем хороша Америка, чем плоха Россия и чем хороша Россия. Во второй части книги я буду писать об американских законах, тюрьмах, о том, чем и как в них люди живут. Одна глава будет полностью посвящена стероидам. Кому-то книга не понравится, потому что там присутствует много фамилий. Но я, будучи спортсменом, никогда никого не боялся. Не боюсь и сейчас. Поэтому эти люди могут на меня обижаться или нет, но я говорю то, что думаю и знаю.
ГЪ: Но, может быть, все же не стоило задевать известных людей?
Н.Я.: Я — человек не скандальный. Я пишу все это почему? Во-первых, люди должны знать правду. А во-вторых, они должны представлять себе, с чем им придется столкнуться, если им захочется искать счастья в Штатах.
ГЪ: Николай, ты уехал в США, и несколько лет о тебе не было слышно. И вдруг как гром среди ясного неба выступления на турнирах «Ниагара Фоллз» и «Чикаго Про» весной 1994 года, когда ты на равных бился с такими звездами как Майк Франсуа, Дэвид Дирс, Хендерсон Торн. Ты тогда дважды финишировал четвертым. По тем временам это был сумасшедший прорыв...
Н.Я.: Муж знаменитой культуристки Никки Фуллер помогал мне готовиться к первому турниру. Задача была попасть в десятку. А я стал четвертым. После этого я отправился на турнир в Чикаго. А попасть туда было нелегко, потому что туда попадали только по приглашениям, как на «Арнольд Классик». Нужно было послать фотографию, чтобы устроители посмотрели, в какой ты форме. Плохих не приглашали. Состав был сильнейшим Могу сказать, что полтора часа заняло только сравнение в пропорциях. Предварительное судейство в целом затянулось на 4 с половиной часа, а закончились соревнования в 2 часа ночи. Я снова стал четвертым. Мне удалось обыграть таких знаменитостей как Майк Эшли, Джим Квинн, Рич Гаспари, Ян Харрисон, Трой Зуколотто. Накануне старта ко мне в гостинице подошел Майк Эшли и сказал: «Ты выиграешь турнир». Те люди, которые до выступления на «Ниагара Фоллз» не считались со мной, подходили и спрашивали о моей системе подготовки. После «Чикаго Про» ко мне подошел Уэйн Де Милия — глава профессионального дивизиона ИФББ и спросил: «Ты на «Ночь Чемпионов» едешь? — Не знаю, мне надо посоветоваться. — Николай, подумай. Ты был два раза четвертым, а в Нью-Йорке первая пятерка квалифицируется на «Олимпию». Я советую туда ехать». То есть он дал мне понять, что я по любому квалифицируюсь на «Олимпию». Когда он приехал в Москву в 1997 году и увидел меня, сразу спросил: «А ты тут что делаешь? После чего отослал за ненадобностью переводчицу, у нас с ним обалденные отношения были. Это ведь с его подачи мои нот назвали лучшими в культуризме. Они не были такими огромными как у Гола Де Майо или Вика Ричардса, у которого было 102 см, но очень жесткими и проработанными.
ГЬ: У тебя было ощущения, что тебя могли поставить и повыше?
Н.Я.: Подсуживание? Майк Франсуа в Чикаго был «подзалит». Если бы я выступал в я был на нескольких чемпионатах Америки, и там каждый раз выигрывал какой-то новый неизвестный парень. А тот же Пол Де Майо победил с 4 или 5 раза. NPC — самый престижный любительский турнир в США. Там достаточно было выиграть категорию, чтобы получить карту профи. На других турнирах надо обязательно стать абсолютным.
ГЪ: Американцы оценит твои успех?
Н.Я.: Я получил на «Ниагара Фоллз» всего а 2000 призовых. На подготовку было потрачено гораздо больше. Но когда я приехал после этого в Чикаго и зашел в первый попавшийся зал, мне сказали: «Николай, мы вас поздравляем. Вы классно выступили». А когда я прихожу в наш зал, меня спрашивают: «А вы когда-нибудь занимались?» Это все равно, что придет Шумахер покупать машину, а ему скажут «А вы машину когда -нибудь водили?» И странное дело: если я не разбираюсь в машинах, меня никто не возьмет работать в автосалон. Если не смогу объяснить, чем «Тойота» лучше «Ниссана». А у нас в фитнес-клубе может запросто работать человек, который не смыслит в бодибилдинге.
ГЪ: А у тебя были друзья среди американцев?
Н.Я.: Когда я приехал в Америку, мне здорово помогал Джефф Врэннон один из устроителей матчей СССР-США. Но в целом с американцами у меня дружбы не было. С ними не о чем разговаривать. Когда ты начинаешь говорить, во-первых, оказывается, что они тебя не слушают. А во-вторых они тебя не понимают. Потому что у них мало эрудированных людей. А ведь я общался с представителями разных слоев общества. Ты говоришь с человеком, который семь лет в армии наемником прослужил, и он не знает, когда началась вторая мировая война и чем она закончилась. Поэтому я тесно общался с европейцами. Мы близко дружили с Ахимом Альбрехтом. Общались семьями. Когда я приехал в Калифорнию, то встретил там Франка Хиллебрандта. Когда он приезжал в Россию, то даже разговаривать со мной не хотел. А там он подошел ко мне с грустным лицом и сказал: «Николай, давай дружить. У меня здесь совсем нет друзей. Я не могу привыкнуть к этой системе, к этому обществу». А ведь тогда он уже был на обложках журналов! И я понимал, почему. Он немец, и у него другой менталитет. Какой бы ты ни был западный человек, Европа — это не Америка. И, в конце концов, он просто уехал, потому что не смог прижиться.
ГЪ: Я знаю, тебе доводилось общаться и с Дорианом Ятсом.
Н.Я.: Ятс — разносторонний человек С ним можно поговорить об анатомии, о физиологии, о спортивной медицине, и в то же время ты можешь поговорить с ним о политике, об истории. И ты не хочешь заканчивать разговор. И в то же время он был великим культуристом Когда американцы увидели Ятса на сцене, в зале воцарилась тишина, потому что они забыли, что нужно хлопать. И я клянусь, что такой спины я никогда в жизни не видел! Да, у Ронни Колемана большая спина. Но по сравнению с Ятсом это все не то. Когда мы познакомились, у меня были не лучшие времена. Я был не в форме и весил всего 78 кг. Но он уделил мне внимание, и мы просидели с ним в ресторане шесть часов. А потом, когда он попросил намазать его маслом и помочь разогреться перед выступлением, какое это было для меня счастье! Кто я такой со своими 78 кг? И я видел, как люди вокруг завидовали мне! А на следующий год, когда он приехал в Портленд, и я приехал туда. Просто чтобы посетить соревнования. Я весил уже 112 кг. А он сидел и подписывал фотографии. И когда он увидел меня, он первый поднялся, мы обнялись, и все были в шоке. А в 1994 году на «Олимпии», когда он выиграл, единственный, с кем он обмолвился парой слов и кому он пожал руку, был я. Журналисты недоуменно переглядывались: «Мол, кто это такой?» Он зашел на банкет, Все уже было съедено. Он пошел назад. Его облет пи со всех сторон. Он увидел меня и пожал мне руку. Он сказал: «Николай, я устал. Давай завтра поговорим» и ушел. И я был счастлив. А когда я увидел его в первый раз, я подумал: какое злое лицо! Ну как я к нему подойду? Но он не отталкивает никого. А когда я видел Серджио Оливу, к нему подбегали 10-12-летние ребятишки, просили у него автограф, а он их посылал. А ведь они смотрели на него как на бога. После этого я никогда не скажу хорошего слова в адрес Серджио Оливы.
ГЪ: Где в Америке тебе понравилось больше всего?
Н.Я.: Я благодарен культуризму хотя бы за то, что он дал мне возможность повидать мир. Я пару раз бывал на Гавайях. И когда про Гавайи говорят, что это рай — это правда. Во Флориде чудесные города — это Орландо и Тампа. Майами — город пенсионеров. Сан-Диего на самом юге Калифорнии — шикарный город. Очень красивый, прибранный. Мне очень понравился Сиэтл. Там и океан, и горы. Недаром, я там поселился. Вообще Америка нравится тем, кто туда приезжает на 2-3 недели максимум. А если поживешь хотя бы полгода — изменишь мнение, потому что даже поговорить не с кем. Они там все единоличники. Каждый сам за себя. Я поездил по многом странам. И единственные места, где я хотел бы пожить — это Пуэрто-Рико и Гонконг. Там и красивее, и с народом можно пообщаться. Латиноамериканцы настолько общительны, дружелюбны и гостеприимны — это что-то. Хотя мексиканца гораздо хуже.
ГЪ: В Америке можно зарабатывать на бодибилдинге? Я имею в виду спортсменов.
Н.Я.: Вполне. Как я уже говорил, там культ мускулистого тела. Атлетов постоянно приглашают с гостевыми позированиями и семинарами. Помню, меня пригласили с позированием в город Анкоридж — столицу Аляски. После выступления я не улетел, остался и продал фотографий на 4000 долларов. За пару часов. До выступления покупали немного, а после — прорвала А в целом у учетом выступления и семинара я заработал 8 тысяч за один день.
ГЪ: В России?
Н.Я.: Когда я вернулся в Россию, устроиться работать в фитнес-центр не взяли на работу в один зал потому, лицом клуба являлся известный в качковской тусовке человек, и руководство испугалось, что мне удастся его затмить. В другие залы меня не взяли на работу потому, что я культурист. Не брали на работу, потому что завидовали. Я – знаменитый культурист, и они думали так «А, ты такой крутой, и мы не возьмем тебя на работу! А если говорить не о себе, считаю, что оплата труда в фитнес индустрии очень низкая. Пришло время создать профсоюз работников фитнес индустрии, чтобы защищать права работников. Я знаю случаи, когда клуб за персональные тренировки отдает тренеру 20% денег, а 80% берет себе. Порой руководству попросту жалко денег. Был такой эпизод. Меня пригласили с семинаром в один зал и сказали, г что деньги для них не проблема. Однако когда я назвал цифру в 1500 долларов, они спросили: «Почему так дорого? — Ну вы же сами сказали, что деньги — не проблема? И потом я так себя оцениваю. Представьте, в магазине висят два костюма. Один — «Большевичка», стоит 200 долларов, другой на вид такой же, но «Версаче», и стоит 4700 долларов. Эти 4500 долларов разницы народ платит за лейбл «Версаче». Так вот я — «Версаче»!
ГЪ: Ты ревностно относишься к своей славе?
Н.Я.: Когда я вернулся в Россию, я два года не появлялся на соревнованиях, но обо мне все равно что-то говорили. Постоянные дрязги, разборки... Меня не хотели признавать первым культуристом. Лучше Серегу Шелестова, Макшанцева, Федорова. Не то чтобы я хочу показать свою значимость, но ведь первый то профессионал все равно –я! И в культуризме я все равно что Гагарин в космосе меня извините...
ГЪ: А с кем из известных россиян состоялась самая памятная встреча?
Н.Я.: Наверное, с Путиным. Мне поручили оборудовать тренажерами одну из его резиденций, И так вышло, что сам приехал, когда я был там. Он когда меня увидел, спросил: «Откуда ты такой здоровый? Как тебя зовут?» И пошел обходить владения, А потом второй раз подошел и спросил то же самое. Подчиненные его побаиваются, но я же — не его подчиненный. Я вообще ничего не боюсь — Я вам тренажерчики привез, — говорю — А куда пошел? — Да тут ваши архаровцы набежали. Кричат. «Все вниз! Все вниз!» Он тут приобнял меня и говорит: «Показывай, что привез». Я начал рассказывать. А у него стояли старые тренажеры. Путин спрашивает: «А чем они отличаются от тех, что ты привез? Я говорю: «Владимир Владимирович, есть истребитель первого поколения и истребитель пятого поколения. Так вот, между вашими тренажерами и теми, что я привез - разница такая же. Он сказал. «Когда я занимался дзюдо» заработал проблемы с 4-5 и пятым позвонками». Я отвечаю. «Эти тренажеры устроены так, что совсем не нагружают позвоночник. Поэтому их можно использовать для реабилитации. И даже если у вас травма, то не нужно пропускать тренировку. Вы можете спокойно приходить и заниматься». Показал ему все тренажеры. Пообщался с его знаменитой собакой — лабрадором Кони. Такой старой собаки в жизни не видел. Она едва ходит с низко опущенной головой. И когда он ушел, ко мне подбежал его адъютант, сказал: «Ну ты, молодец!» Пожал руку и убежал! Ну и завязался контакт. И потом из службы охраны Путина мне звонили еще. Я оборудовал ему зал в резиденции на Валдае, в Горках, в Сочи. Туда оборудование доставлять пришлось на вертолете.
ГЪ: И каким показался тебе Владимир Владимирович?
Н.Я.: Путин располагает к общению. Когда ты разговариваешь с ним, ты забываешь о том, что разговариваешь с президентом. Он умеет сделать так, чтобы человек не нервничал. Естественно, это осталось от его работы в КГБ, потому что там этому людей учат. Как политик он мне не нравится. Вот и все.